Бездомно

После случая с разъяренным немецким журналистом возник интересный вопрос: почему намек на лживость в свой адрес был им воспринят достаточно спокойно, а от упоминания про гордость за страну он мгновенно вспыхнул, как бензин от спички? Что могло в этом так задеть степенного европейца?

Возможно, этому немцу не понравилось, что у кого-то (а тем более коллеги) есть то, чего он давно лишен, почему он и принялся так горячо доказывать ненужность связи со своей страной. Как и у подобных ему русскоязычных "обличителей" патриотизма, такие напоминания о "потере корней", видимо, до сих пор настолько болезненны, что вызывают сильную истерическую реакцию.

Пытаясь заглушить эту "фантомную боль", такие люди сразу начинают расхваливать преимущества "свободной" жизни, хотя об этом их никто не спрашивал. В своих монологах они, как правило, делают упор на неограниченных (с некоторыми оговорками, как впоследствии выясняется) возможностях потребления. Замечания о том, что смысл жизни человека вряд ли состоит в том, чтобы за отведенный срок успеть запихнуть в себя как можно больше разных предметов, как правило, вызывает гневную реакцию и дальнейшие попытки убедить всех в том, что преимущество одного человека над другим состоит исключительно в качестве и количестве потребляемых человеком благ, и по-другому быть не может.

С некоторых пор к этим людям приклеилось достаточно меткое определение - "манкурты", люди без корней и родства. У Чингиза Айтматова, от которого когда-то разошелся этот термин, в манкуртов превращали людей путем жестоких истязаний и, что характерно, делали это не просто так, а чтобы человек стал послушным и легко управляемым рабом.

Это хорошо перекликается с новейшей историей Западной Европы и особенно Германии, прошедшей жестокую процедуру "покаяния" после войны и превращенной фактически в оккупированную территорию. Что интересно, многие европейцы искренне считают себя свободными людьми, не замечая постоянного контроля над собой. Однако давно замечено, что легче всего управлять тем, кто уже считает себя свободным и, следовательно, больше не рвется на волю. И только воспоминания о чем-то смутном и давно утерянном - гордости за собственную страну - вызывают непонятный дискомфорт, от которого хочется поскорее избавиться любой ценой.